Падение (сборник) - Страница 40

Нет, мы не хотели резать стадо. Сначала я нанялся пастухом в эту деревушку. Ночью я пытался приручить собак этого богатея Еуджена. Но хорошо выдрессированные псы мигом кидались на меня, едва я пытался перелезть к нему во двор.

Вечерами я рассказывал деревенским ребятишкам всякие истории. В том числе и о том, что если поймать или убить какого-нибудь волка, стая отомстит за него, вырезав всё стадо. Меня приходили послушать даже крестьянские девки и парни. Постепенно в головы этих тугодумов внедрялась мысль о том, что из-за Еуджена волки перережут их коровёнок. Я надеялся, что деревенские заставят его выпустить моего братишку. Но всё было бесполезно. Эти сельские недоумки только недовольно бурчали, что Еуджен накличет на всех беду, но потребовать у него, выпустить волчонка, они не решались.

Вот тогда у меня и возник план, как заставить Еуджена убрать на время собак со двора.

Вырезать стадо – это самая крайняя мера, и нам пришлось на неё пойти. Я только показал Аркану несколько коров, которых просил не трогать.

Волки никогда не пакостят крестьянам там, где живут. Теперь нам придётся искать другое место для нашей стаи. Ну, ничего. Лес простирался на много километров, не пропадём.

– Дядя Аркан, а я перекинулся! Первый раз! – мой непоседливый братишка скакал вокруг вожака и пытался цапнуть его за ухо.

Два его молочных братца, щенки Линды, с завистью смотрели на него. Сами они перекидываться ещё не умели.

Аркан опрокинул наглого сопляка на землю и перевернул его на спину, прижав лапой. Потом легонько куснул хныкающего паршивца за живот. И правильно!

– Начал перекидываться, значит, становишься взрослым, – сурово заявил он. – Вот и веди себя по-взрослому!

Только несмышлёные щенки, которых балует вся стая, могут так бесцеремонно наскакивать на вожака. Раз начал перекидываться – ты уже не щенок, так что изволь соблюдать субординацию.

– Ага, а праздник? – ныл несносный мальчишка.

У нас в стае, когда щенок первый раз сумеет обратиться в человека, устраивают пиршество.

– На новом месте мы обязательно устроим праздник, – терпеливо пообещал ему Аркан и скомандовал. – Ребята, нам пора!

И наша стая волков-оборотней устремилась вглубь леса.

Крысолов

Резкий осенний ветер дул прямо в лицо. Низкие тёмные тучи грозили пролиться ледяным дождём. Я поёжился. Ненавижу осень и зиму. Но работать лучше всего именно осенью, когда собран урожай, и люди набивают кладовые в предвестии зимы.

Осмотрев окрестности Гамельна, я обнаружил удобную заброшенную каменоломню с полуобвалившимся входом. Прекрасное местоположение! И сам городок небольшой. Рядом с городом течёт речка Везер, это тоже хорошо. Гамельн славился своей выпечкой, продукцию местной хлебопекарни вывозили даже в другие городки, стоящие неподалёку. Значит, в городе полно мешков с зерном и мукой, а также крыс.

Через неделю я опять был возле Гамельна. Я вошёл в городок под вечер. Одет я был как небогатый горожанин: в куртку из дешёвой кожи, потёртые штаны, растоптанные башмаки, и не привлёк ничьего внимания.

Заметив таверну поприличнее, я вошёл туда. Народу было битком, в воздухе стоял дым и чад. Вечером и мастеровые, и наёмные работяги, и зажиточные жители хотели пообщаться, потрепаться, сыграть в кости, выпить кружечку пивка или бокальчик вина, а то и снять девку на ночь.

Я сел за стол, заказал соляночку и кружку пива и прислушался к разговорам.

– Сначала крысы, а потом, не приведи господь, чума, мор и глад.

– Или война!

– Точно! Крысы – первое предзнаменование!

– А вы заметили, какие они огромные? Раньше крыса была чуть больше мыши, серая, пугливая. А эти огромные, чёрные, гладкие, что твои кролики!

– Бл. дь! У меня кошка их боится! Вчера всю ночь вопила в погребе, пришлось выпустить. А она обычно за ночь пару крыс всегда ловила.

– Мужики, да они реально жрут всё подряд! У меня в кладовой картофель в мешках, так я вчера все мешки развязал, посмотрел. Эти суки понадкусывали каждую картофелину!

– У моего сынишки погрызли тетрадь. Ему в школу идти, а домашнее задание изгрызено. Он в рёв, говорит, учитель высечет.

Вдруг из кухни в общий зал выскочила огромная тёмно-серая крыса с приметным белым пятном вокруг глаза. У неё в зубах был немаленький кусок ветчины. Крыса стремглав промчалась под столами, ловко увертываясь от тяжёлых сапог мастеровых, и юркнула в отверстие в углу. Толстяк трактирщик выволок за ухо худую заморенную девчонку лет двенадцати. Она была одета в какое-то затрапезное платье, вместо фартука у ней было подвязано полотенце.

– Ты что же это, паршивка, делаешь? – орал хозяин. – Крыс прикармливаешь?

– Он сказал, что голодный… – лепетала девочка.

– Кто сказал? – хозяин обалдело вытаращился на неё.

– Кры-ы-ыс, – ревела девчонка. – Дядя, прост-и-ите, я больше не бу-уду…

– Я тебя, сироту, приютил, а ты крысам продукты переводишь?! Ах ты, стерва! – он отвесил девчушке подзатыльник.

– Может, она всех этих крыс и приманила? Может, она ведьма? – загомонил народ. – Вызвать инквизицию, да на костёр! Чего бургомистр думает? У нас тут живая ведьма, а он только яйца чешет, муд. к!

– Какая ведьма! Это же племяшка моя! Сестра померла, пришлось взять сироту. Ну, да, родила её без мужа… Ну, ведь не выгонять же девчонку на улицу, родная кровь, всё-таки… – бормотал трактирщик, испугавшись и упоминания инквизиции и того, что останется без дармовой рабочей силы.

– Вот из таких выблядков ведьмы и получаются!

Я решил вмешаться.

– Эй, хозяин, по кружке пива всем, я угощаю! – крикнул я.